Баффетт.РУ

Это может показаться парадоксом, но золото — более рискованный актив, чем доллар.

Экономика не такая точная наука, как, скажем, физика. Ведь она изучает общество, которое, в отличие от физических объектов, быстро развивается и усложняется, в частности в ответ на появление новых экономических теорий. Поэтому неудивительно, что на некоторые, в том числе и очень важные для общества, вопросы экономисты пока не могут дать удовлетворительных ответов и спорят друг с другом.

С другой стороны, спорных вопросов не так много. В 2012 году Чикагская школа бизнеса провела опрос 41 авторитетного экономиста (полных профессоров ведущих семи факультетов экономики в Америке) по 80 ключевым вопросам экономической политики. Оказалось, что в среднем экономисты скорее согласны, чем не согласны друг с другом. Например, на вопрос, сможет ли денежная политика ФРС 2011 года повысить американский ВВП 2012 года хотя бы на 1%, ни один экономист не ответил положительно — 37% не согласились, а 11% не согласились в сильной степени, остальные не ответили или затруднились с ответом. Примерно в половине (32 из 80) случаев дело обстояло именно так: в ответах на эти вопросы не было одновременно вопросов, по которым были одновременно хотя бы один ответ «согласен» и хотя бы один «не согласен». Да и в остальных случаях респондентов, несогласных с большинством своих коллег, было всего лишь 10%.

Какой же вопрос больше других объединил экономистов? Это вопрос о золотом стандарте.

Ни один экономист не затруднился с ответом на этот вопрос, ни один не согласился (в сильной или слабой степени) с тем, что золотой стандарт полезен. Для профессионального экономиста такой результат очевиден: отказ от золотого стандарта и переход к современной денежной политике — это одно из ключевых макроэкономических изобретений XX века. Но не надо забывать, что среди неэкономистов в последние годы разговоры о золотом стандарте стали крайне популярными. Один из ведущих кандидатов от Республиканской партии США в президенты — Рон Пол — сделал золотой стандарт ключевым вопросом своей предвыборной программы. Почему призывы вернуться к золотому стандарту стали настолько распространены именно сейчас?

Ответ очень прост — кризис 2008 года, банкротство, казалось бы, непотопляемых финансовых институтов и снижение суверенных рейтингов ведущих западных стран обострили вопрос о «безопасных активах». Безопасные активы играют крайне важную роль в экономике. Каждый экономический агент выбирает оптимальный баланс между риском и доходом в своем портфеле; этот баланс, как правило, подразумевает включение в портфель нетривиальной доли безопасных активов. Поэтому спрос на безопасные активы есть в любой экономике. Именно поэтому сейчас — при огромных бюджетных проблемах в Америке и Европе — американские и немецкие облигации удается размещать под нулевую доходность. Ведь именно эти бумаги воспринимаются инвесторами как безрисковые.

Казалось бы, проблему безопасных активов легко решить как раз при помощи введения золотого стандарта. Ведь золото — в отличие от бумажных денег — это реальный актив. К сожалению, все не так просто. Допустим, что доллар привязан к золоту по жесткому курсу — например, как это было до 1971 года, на уровне $35 за унцию или на уровне сегодняшних цен (в 45 раз больше). В этом случае с точки зрения покупательной силы в граммах золота доллар действительно будет безрисковым активом — он всегда будет стоить ровно столько граммов золота, сколько объявлено. Проблема в том, что с точки зрения экономики это бессмысленно — ведь золото не играет большой роли ни в жизни домашних хозяйств, ни в деятельности предприятий. Общий объем потребления золота в ювелирной промышленности — около $80 млрд в год, в других отраслях промышленности — $15–20 млрд. Это ничтожная доля мирового ВВП и товарообмена. Для сравнения: в мире добывается нефти на $3 трлн в год (если считать по мировым рыночным ценам).

Но ни нефть, ни золото сами по себе не являются ключевым потребляемым продуктом — и домашние хозяйства, и предприятия потребляют широкую корзину продуктов и услуг.  Поэтому безопасный актив тот, чья доходность предсказуема не по отношению к какому-то одному продукту, а по отношению ко всей потребительской корзине (или, например, к корзине, составляющей ВВП страны).

По этим показателям за последние пять лет покупательная способность доллара практически не изменилась (совокупная потребительская инфляция за это время была равна 11%). В то же время, если измерять покупательную способность доллара в унциях золота или баррелях нефти, то она изменялась в разы. Понятно, что этот способ ненадежен. Несмотря на всю парадоксальность этого утверждения, золото является гораздо более рискованным активом, чем бумажный доллар, подкрепленный денежной политикой ФРС (отвечающей как раз за устойчивость его покупательной способности).

Еще одно простое доказательство нелогичности аргументов адвокатов золотого стандарта — это ситуация внутри еврозоны.

Как правило, сторонники золотого стандарта критикуют концепцию евро и говорят, что именно золотой стандарт может его заменить. Но проблемные страны еврозоны как раз и доказывают опасность золотого стандарта. Критики евро говорят о том, что, если бы Греция имела свою валюту, проблемы греческой экономики мгновенно бы привели к девальвации драхмы и Греция сразу же восстановила бы свою конкурентоспособность. Но девальвация — это именно то, что невозможно сделать при золотом стандарте, ведь курс валюты фиксирован. В этом смысле с точки зрения каждой страны — члена еврозоны внутри еврозоны золотой стандарт уже существует. Только местные валюты привязаны не к золоту, а к евро, о покупательной способности которого заботится независимый Европейский центральный банк.

Автор: Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы
Источник: